Скинхед Вася очень любил шаверму. Он страстно полюбил её ещё до того, как посмотрел фильм «Ромпер Стомпер» и постригся под ноль. До того, как впервые написал на лестнице в парадном красящим аэрозолем для замши «Саламандра» Deutschland Erwachte. До того, как выпросил у мамы в подарок на день рождения высокие шнурованные ботинки – мама где-то на распродаже достала обувь американских морпехов. И у неё же – трёхтомник биографии Гитлера в суперобложке, на хорошей бумаге, с пространными выдержками из «Майн Кампф». Под предлогом проснувшегося генетического интереса к истории вообще (Васин папа был историком), и к истории Германии средины XX-го века в частности. Родительница, обрадованная неожиданным проблеском сознания у бестолкового, в общем, сына, не заподозрила неладного. Не вспомнила она о том, как Вася увлечённо выводил свастики на постылой манной каше в саду. За что бывал наказываем воспитательницей Галиной Фёдоровной самым суровым образом – его оставляли без штанов и ставили в таком виде в угол. Галиной Фёдоровной воспитательница звалась для удобства произношения. На самом же деле она была Галиёй Фатхиевной. Что окончательно предопределило дальнейший вектор развития мировоззрения мальчика.

Однако прежде чем стать полноценным идейным скином, Вася полюбил шаверму. Он уже не мог вспомнить, как это случилось, но жить не мог без скромного обаяния этой лепёшки, начинённой бараниной, говядиной или мясом птицы с добавлением специй, соуса и салата из свежих овощей. Больше остальных Васе нравилась шаверма из курицы – она не такая жирная, как свиная, гораздо мягче, чем говяжья, и не имеет специфического, не очень приятного запаха баранины. Раньше Вася подсчитывал, сколько всего шаверм он уже съел, но потом сбился со счёта, и бросил арифметические упражнения. С уверенностью можно сказать одно – в деле поглощения шавермы Вася достиг совершенства. Подумать только, он ухитрялся съесть её, не оставив ни единой жирной капли на одежде! Втайне Вася даже подумывал о том, что когда-нибудь примет участие в фестивале поедателей шавермы – он был уверен, что такой фестиваль должен существовать – и возьмёт там первый приз. Трепетно и нежно относился скинхед к предмету своей страсти, сравнивая упакованную шаверму со спелёнатым младенцем.

Но всё же Васю нещадно мучило его бдительное супер-эго голосом идеолога и вожака группировки «Тайд 88: сияющая белизна», в которую входил Василий, по кличке Секира. Сурового, безжалостного бойца, хранившего у себя дома скальпы врагов. Ты же знаешь, говорило ему супер-эго, что русский человек не должен покупать у чурок, эта еда расово нечиста, к тому же, как можно быть уверенным, что они не сморкаются в эти шавермы, пока ты зазеваешься, хуже того – не спускают в них под прилавком вонючую жёлтую молофью, а?! От чуркобесов ведь всего можно ждать. Вспомни эту мымру Галию Фатхиевну, чьи подфиолеченные волосы постоянно обнаруживались в манной каше. Или ты забыл, как веснушчатый мальчик Валера съел один такой волос, а потом умер через десять лет от несварения желудка? Помни об этом Вася, никогда не забывай, взращивай в себе чувство праведного гнева, и затяни покрепче белые шнурки.

Скинхед Вася признавал справедливость упрёков супер-эго и пытался принимать к себе меры воспитательного характера. Он принудил себя к стократному исполнению зигования утром и вечером, к ритуальному завязыванию и развязыванию белых шнурков на ботинках (пятнадцать отверстий с одной стороны), висению на подтяжках, привязанным к шведской стенке, в течение как минимум получаса в день. Когда все эти меры не принесли ожидаемых результатов – Васю по-прежнему неодолимо тянуло в шавермную – он стал съедать на ночь без запивки по странице из «Майн Кампф» самопального издания. Съев последний лист, и не решившись доесть обложку, Вася понял – сопротивление бесполезно. Ему придётся и дальше вести мучительную, полную опасностей двойную жизнь. Как Штирлицу. Прячась где-нибудь в подворотне от товарищей с вожделенным пакетиком, а потом выдерживая при встрече их рентгеноскопические арийские взгляды. Изводящие муки совести заставляли Васю быть вдвойне беспощадным к врагам России.

В ту злополучную субботу Васю рано разбудил будильник с мелодией «Pullin’ on the boots». Он встал пораньше, чтобы успеть к открытию ближайшей шавермной, пока вероятность столкнуться с товарищами была невелика. Пятничная ночь выдалась для них трудной. Их моб схлестнулся с организованной бандой геев-байкеров, вооружённых нервущимися презервативами, заполненными песком. Мужественно выдержав натиск превосходящих сил противника, они понесли потери и вынуждены были отступить. Теперь ребята отсыпались по домам, зализывали раны. В этом бою Вася особо отличился, сорвав пассатижами все заклёпки с косухи главаря байкерской банды по кличке Сладкий Ёжик. Теперь он чувствовал себя в праве вкусить заветное лакомство. Неприятно жгли ссадины на лбу, локтях, коленях и спине. Но Вася, вдохновлённый предстоящим, отмахнулся от досадной физиологии.

Сменив обычный комплект одежды на конспиративный – байку с изображением конопляного семилистника, бейсболку, широкие джинсы с карманами, одним словом, одевшись на манер рядового race traitor'a, Вася поспешил к шавермной. Подойдя к ней на расстояние двухсот метров, он привычно провёл рекогносцировку на местности. Ничего, что могло бы вызывать опасения. Быстро к окошку. Так, деньги.

О, доннерветтер, ….. мать! Как же он не догадался проверить дома кошелёк. Там сейчас лежала кипа десятирублёвок, на которых он штампом из ластика проставил надпись «НЕ ПОКУПАЙ У ЧУРОК!». Продавец шавермы и без того смотрит на него в последнее время косо – эти паразиты ближе к животному царству, у них ещё сохранились утраченные белыми людьми инстинкты, и вот этот шаверман, видно, инстинктивно чувствовал исходящие от Василия опасные флюиды. Правильно чувствуешь, гнида. – сказал про себя Вася. Что улыбаешься? Думаешь, «русский с китайцем братья навек», хинди-руси бхай-бхай? Не трудись давить лыбу, не куплюсь. Научиться бы самому готовить эту
треклятую шаверму…

В кошельке среди краплёных десяток неожиданно обнаружилась тысячная купюра, чистая. Вася с видимым облегчением протянул её в окошко: сделай-ка мне, уважаемый, куриной шавермы, и две бутылочки тёмного «Кёнигсберга». Вася всегда старался запить своё постыдное деяние истинно арийским напитком – чтобы супер-эго не так терзало.

- У минэ сдача нэт, - виновато развёл руками шаверман. – Дэвушка ушиол, дэньги униос. Будит чэриз 15 минут, можишь бить, - шаверман растерянно улыбнулся.

Ага. Бил, бью, и буду бить. – злорадостно подумалось Васе. Только как же ему быть? Идти к другой шавермной слишком рискованно – кто-нибудь из парней уже может выйти в город к тому времени. Злые из-за вчерашнего облома с голубыми байкерами, они порвут меня за такие дела на флаг конфедерации. Адронный коллайдер побрал бы эту «дэвушка»!

- Я пойду, спрошю у саседей, эсли хочите. Мошишь бить, они разминяйут. – прервал мрачный ход Васиных мыслей шаверман.

- А-а… ну да, давай. – Васю, уже начавшего притопывать от нетерпения и пугливо озираться по сторонам, немного отпустило.

Молодой шаверман, держа тысячную купюру двумя пальцами на некотором расстоянии от себя, чтобы Васе хорошо было её видно, начал обход соседей: газетный киоск, торговку журналами «Работа для вас», палатку с пивом, сигаретами и всякой всячиной. Каждый раз он театрально всплёскивал руками – и здэс нэт! Энергичный запах шавермы шибал Васе в нос, желудок сводило спазмами, а между тем, безлюдная до этого улица начала постепенно заполняться прохожими. Страх, смешанный со стыдом, охватывал Васю.

- Покушайтэ пока, дэвушка скоро будит. – протянул шаверман Васе желанный пакетик и бутылки «Кёнигсберга».

В отличие от безмысленных «россиянцев», соотечественников, так их разэтак, которые едят шаверму не таясь, внаглую, широко раскрывая рот и обливаясь соусом, Вася, ведший осмысленную жизнь, посвящённую Белой Победе, делал это тайком. Скрываясь в подворотнях, тёмных закоулках и кустах. Впервые за долгое время ему придётся вынести свою интимную тайну на люди. Отойдя к стойке сбоку киоска, Вася молниеносно открыл бутылку «Кёнигсберга», хлебнул для поднятия духа, приготовился есть…

- Слышь, чел, ты бы подвинулся, чтоле. Разложился, млин, как у себя дома. – услышал Вася рядом с собой стальной голос.

Машинально нащупав в кармане кастет, Вася повернулся к говорившему, готовясь разобраться с наглецом, и остолбенел. Над ним возвышался грозный Секира. В бейсболке с надписью NY, байке и джинсах с карманами. В руке Секира держал шаверму.